В настоящем докладе римско-католический богослов Александр Доброер рассматривает такие темы как молитва и медитация, разнообразие молитвенных формул, использование четок, история молитвы «Радуйся, Мария», актуальность молитвы Розария для католиков и некатоликов.
Доклад был прочитан 23 августа 2003 года в одесском католическом кафедральном соборе Успения Пресвятой Богородицы, где состоялся международный богословский симпозиум, посвященный почитанию Пресвятой Девы Марии «Взятая на Небеса – знамение пасхального человека».
Розарий – опыт непрестанной молитвы
Введение
"В двадцать четвертую неделю после Троицына дня пришел в церковь к обедне помолится; читали Апостол из Послания к Солунянам, в котором сказано 'непрестанно молитеся'. Сие изречение особенно вперилось в ум мой, и начал я думать, как же можно беспрестанно молиться, когда необходимо нужно каждому человеку и в других делах упражняться для поддерживания своей жизни? Справился в Библии, и там увидел собственными глазами то же, что слышал - а именно, что надо молиться (1 Фес 5, 16), молиться на всякое время духом (Еф 6, 18, Тим 2,8), воздевать молитвенные руки на всяком месте. Думал, думал, не знал, как решить. 'Что мне делать, - подумал я, - где сыскать, кто бы растолковал мне?'"[1].
Так начинается одно из наиболее прекрасных и значительных произведений духовной литературы ХIХ века "Откровенные рассказы странника духовному своему отцу". И хотя само произведение насчитывает около 150 лет, но затронутая в нем проблематика чрезвычайно стара. Священное Писание призывает к непрестанной молитве. Древние отцы-пустынники воспринимали эти слова как заповедь, а не только лишь как благочестивое пожелание. Но как исполнить эту заповедь? Возможно ли это?
Многие искали ответ на этот вопрос. Эти старания были настолько сильны, что некоторые от чрезмерного рвения впадали даже в ересь. Так в IV столетии возникло еретическое движение "месалиан", которые учили, что человек должен только молиться и тем самым он освобождается от обязанности трудиться. Представители другого движения - акаметы - учили, что исполнение заповеди о непрестанной молитве возможно только в сотрудничестве с другими братьями - членами монашеской общины: труд, молитву и отдых необходимо разделить таким образом, чтобы всегда оставалась группа молящихся[2].
Классическое решение этой проблемы дал Ориген, который в своем сочинении "О молитве" писал: "Тот же, кто к своим, взываемый обязанностями, работам присоединяет молитву, и к той опять надлежащие занятия, тот непрестанно молится, потому что и добродетель с исполнением заповедей равнозначны молитве. Только при таком понимании апостольского изречения: 'непрестанно молитесь' и возможно исполнение его. Вся жизнь христианина должна быть непрерывной великой молитвой"[3]. Подобным же образом учил святой Иоанн Златоуст: "Можно молиться часто и горячо. Даже на торжище или во время одинокой прогулки, сидя в своей лавке, покупая и продавая, и даже во время приготовления пищи"[4].
Молитва и медитация
Чтобы непрестанная молитва приносила плоды в жизни человека, она должна быть "качественной" молитвой. Святой Иоанн Кассиан так писал в V столетии: "Очень мало молится тот, кто привык молиться только тогда, когда преклоняет колени. Вообще же не молится тот, кто, преклоняя колени, позволяет отвлечься от молитвы в рассеянности сердца"[5]. Поэтому непрестанная молитва должна была стать медитацией, богомыслием. Без созерцания нет подлинной молитвы.
Созерцание это имело различные степени. Первая степень состояла в том, чтобы достичь чистоты молитвы. Великий учитель подвижничества Евгарий Понтийский, называемый часто "богословом пустыни", говорил, что мысль, возносящая Богу, должна быть очищена от того, что не Божие. Он учил, что, молясь, необходимо обнажить свои чувства и интеллект, и в этой наготе стать перед Богом, созерцая Его свет. Такая молитва получила название "огненной молитвы"[6]. Однако, уже близкие к Евгарию учителя монашеской жизни, такие как Кассиан, предупреждали об опасностях такого состояния разума, лишенного каких-либо понятий. Он сравнивал такое состояние разума с мельницей, которой нечего молоть и жернова которой в результате стираются один о другой. Поэтому после совершенного очищения наш разум нуждается в "зерне". Таким зерном становится для него Священное Писание.
Так начинается второй этап метода исихастской молитвы: чистая мысль усваивает мудрость богодухновенных текстов. Эти тексты становятся ее духовной пищей (сравнение, введенное в обиход Оригеном). Как правило, выбирался один стих Священного Писания, так или иначе отвечающий духовной жизни молящегося, и подходящий для медитации. Святой Иоанн Кассиан первым рекомендовал монахам определенную молитвенную формулу, чтобы они могли дойти до непрестанного памятования о Боге[7].
Первоначально существовало множество таких формул. Со временем, однако, некоторые из них получали большее распространение и признание.
Молитвенные формулы
Существуют свидетельства первых веков о попытках непрестанной молитвы в пустынях Египта и Сирии. Они говорят нам о том, что в деле непрестанной молитвы для монаха важным ее элементом была непрестанная память о Боге. В житии святого Антония сказано, что святой молился непрестанно словами Священного Писания, так как считал их более возвышенными и достойными, чем собственные свои слова. Так зарождалась молитва словами Писания. Но выучить на память все Писание было невозможно, поэтому пустынники выбирали из Евангелия и Псалмов короткие молитвенные формулы (formula pietatis), например: "Боже! Будь милостив ко мне грешному" (Лк 18, 13) или "Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои" (Пс 50, 3) и другие. Существовали и более длинные формулы. Так святой Арсений любил повторять: "Боже, не оставляй меня. В очах Твоих не сотворил ничего благого, но по милости Твоей позволь мне начать". Такие длинные формулы готовили путь для принятия молитвы "Радуйся, Мария" как повторяющейся formula pietatis.
Практикуя эти повторяющиеся молитвенные формулы, монахи наследовали Христа, Который так молился в Гефсимании ("И, опять отойдя, молился, сказав то же слово" - Мк 14, 39). Такое повторение было наследованием евангельского бедняка, который молил до тех пор, пока не был услышан (ср. Лк 18, 35-43). Так же поступила вдова, молившая судью, пока не выслушал ее (ср. Лк 18, 2-5). Иисус хвалил таких людей. Отцы-пустынники считали, что необходимо идти этим же путем[8]. Повторяя молитвенные формулы каждый день помногу раз, они со временем отметили, что такая практика позволяет непрестанно помнить о Боге и хранит монаха от нерадения в молитве. Со временем монахи стали отказываться от всех иных форм "выплескивающихся молитв". Наибольшую популярность и распространение получает Иисусова молитва: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного" (ср. Мк 10, 47). Она входит во всеобщее употребление с ХIV века. Знаменательно, что в это же время к молитве "Радуйся, Мария", которую мы рассмотрим ниже, присоединяется имя Иисуса. Произошло это потому, что формирование этих двух молитвенных традиций - на Востоке и на Западе - происходило в рамках схожего богословия имени Иисуса.
Использование четок
Для подсчета прочитанных молитв стали употреблять небольшие камешки. Так рассказывают о пустыннике Павле из Феб (IV в.), который считал молитвы, складывая в миску небольшие камешки[9]. Он имел правило произносить ежедневно триста "Отче наш", беря на колени миску с тремястами камешков и после прочтения очередной молитвы, откладывал по камню. Важно понимать, что совершая таким образом молитву, Павел (и другие иноки) устанавливали себе не максимальное, но минимальное число молитв. Бывали дни, когда монах мог молиться и больше, но он не мог молиться меньше, чем определенное им для себя число молитв. Такая практика вырабатывала в монахе навык непрестанной молитвы.
Итак, уже в IV столетии молитвенная практика монахов обрела определенные постоянные черты. Это была повторяющаяся молитва, как правило, словами Писания, что позволяло сохранить память о Боге. Молитвам велся счет при помощи камешков. В VI веке для подсчета молитв стали употреблять специальные шнурки с узелками или с навязанной волнистой тканью. Такими шнурками удобно было пользоваться во время ходьбы или работы. Подобным образом, к примеру, молились бенедиктинцы, целью которых было единение молитвы и труда. Так стали появляться первые четки для молитвы. Первоначально они имели форму простого шнурка разной длины. Свисая с пояса монаха, они напоминали меч. Эта символика была отмечена в Византии. При постриге монах или монахиня получали из рук настоятеля четки как "меч Духа" (см. Еф 6, 17). При этом игумен произносил такую или подобную формулу: "Прими, брат (сестра), меч Духа, которым есть Божие слово, для непрестанной Иисусовой молитвы"[10].
Разным было число узелков на четках. Зачастую их было сто пятьдесят, то есть по числу Псалмов. (Эта символика легла в основу известной нам молитвы Розария). Однако это не было строгим правилом. В греческой традиции число узелков было 33 (в память о числе лет, проведенных Иисусом среди людей). В славянской традиции, богатой символами и смыслами, четки насчитывали сто семь узелков (объединение символики числа сто - символизирующего полноту творения и семь - символизирующее совершенство).
"Радуйся, Мария" как formula pietatis
Молитва "Радуйся, Мария" в той форме, которая известна нам сегодня, возникла не сразу, а формировалась на протяжении нескольких столетий. Старейшие свидетельства богородичной молитвы восходят к IV - V векам. Мы встречаем их в литургиях христианского Востока. Так в греческом варианте сирийской Литургии святого Иакова появляется текст "Радуйся, Мария, благодатная между женами, яко Спаса еси родила душ наших". Наиболее ранние западные свидетельства об этой молитве восходят к восточной традиции.
Молитва "Радуйся, Мария" имеет библейское происхождение и состоит из нескольких элементов. Первый - приветствие архангела Гавриила (Лк 1, 28) из перикопы о Благовещении ("Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою"). Второй элемент - имя Марии (оно было включено в текст данной молитвы позднее, исходя из молитвенной практики Церкви). Третий элемент - благословение Елизаветы для Марии ("Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего!" - Лк 1, 42) из перикопы посещения Марией святой Елизаветы (Лк 1, 39-56)[11].
Молитва "Радуйся, Мария" имеет ярко выраженный христоцентрический характер. На Востоке женщин не приветствовали. Ангел не приветствовал даже первосвященника Захарию, возвещая ему рождество Иоанна Крестителя. Учитывая это обстоятельство, мы должны понимать, что ангельское приветствие, обращенное к Марии, имело особое значение. Польский библеист Иосиф Кудасевич обращает внимание еще и на тот факт, что Ангел именует Марию "Благодатною". По мнению Кудасевича, "латинское выражение gratia plena (благодати полная) неточно передает греческое причастие kecharitomene. Такой перевод предполагает чисто внутреннее и субъективное понимание благодати (благодати полная, исполненная благодати и не передает значение греческого слова, которое происходит от глагола chariotо, встречающееся в Библии только четыре раза (Сир 9, 8; 18, 7; Лк 1, 18; Еф 1, 6), и означает: преображать кого-то благодатью, делая его благоугодным, исполненным благости, святым. Тот, Кто совершает это превращение - Сам Бог; Он делает это по любви (...) По благодати люди становятся благоугодны Богу, получают прощение грехов и дар Духа, Который есть залог наследия (Еф 1, 13-14). Слова Луки стоят в похожем контексте: пришествие Сына Божия. Таким образом, в тексте Луки, как и в Еф 1, 6, у благодати есть объективное значение: безвозмездный дар Божий в Его возлюбленном Сыне. Данный ради будущих заслуг Сына. Слова Луки можно перевести так: 'Бог Тебя любит, Мария, Бог добр к Тебе'"[12].
Приветствие Елизаветы (упомянутый текст Лк 1, 41-44) следует понимать как приветствие Матери Мессии матерью Его Предтечи: "И Елисавета исполнилась Святаго Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? Ибо когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем".
Немецкий иезуит Райнер Шершель в своем фундаментальном труде "Розарий - Иисусова молитва Запада" приводит еще один отрывок Евангелия от Луки, созвучный словам Ангельского приветствия. Это текст Лк 11, 27: "Одна женщина, возвысив голос из народа, сказала Ему: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!". Автор пишет, что именно в перспективе этого текста становится понятным христологический смысл текстов Лк 1, 28 и Лк 1, 42: "В дословном смысле это благословение адресовано Матери Иисуса. Однако, в этом отрывке Писания не идет речь о Марии. Она отсутствует, по крайней мере Ее нет в поле зрения благословляющей женщины. Ее восхищение относится скорее к Иисусу. Несмотря на это стих Лк 11, 27 вместе со следующим (11, 28) является одним из старейших свидетельств почитания Марии в древней Церкви"[13].
Итак, подводя итог, можно сказать, что "основным стержнем 'Радуйся, Мария' является христологический догмат. Когда говорится о Марии как о 'блаженной между женами', хвала возносится прежде всего Тому, Кого Она родила и ради Кого Она величается блаженною. Ибо каждое 'Радуйся. Мария' переходит в похвалу плода Ее чрева"[14].
Актуальность молитвы Розария
Подводя итоги наших кратких размышлений о молитве Розария, следует указать на актуальность этой молитвенной практики и сегодня. Молитва Розария является разновидностью так называемой повторяющейся молитвы. Эта молитва сосредоточена на созерцании библейских событий, так как она сопряжена с медитацией. Один из современных учителей молитвенной жизни так писал о медитации: "Под словом 'медитация' (melete) отцы, как и сам псалмопевец, разумели постоянное повторение вполголоса определенных стихов или целых отрывков из Священного Писания с целью постижения их внутреннего сокровенного смысла. Поэтому Евгарий один раз переводит 'медитация' просто как 'созерцание' (theoria). Да и в Писании вместо 'размышлять' говорится 'обдумывать' или 'воспоминать'"[15]. Развивая далее мысль о Розарии как примере библейской молитвы-медитации, созерцания, Г. Бунге пишет: "Библейская 'медитация' по преимуществу следует за объективными событиями истории спасения, в которой Бог открывает свое 'имя'. 'Размышление' о таинственной истории избранного народа, как и о собственном пути, на котором повторяется эта история - никоим образом не самоцель, ибо оно должно вести к 'воспоминанию о Боге', а вместе с тем и к 'молитве' в собственном смысле"[16], то есть к диалогу с Богом.
Касаясь способа прочтения Розария Папа Павел VI в Апостольском Послании Marialis cultus писал: "Розарий по природе своей требует прочтения в ритме спокойного молитвословия с как бы погруженным в задумчивость промедлением, дабы облегчить молящемуся созерцание тайн Христовой жизни, так, как бы это совершалось в сердце Той, Которая ближе всех прочих была к Господу, и дабы открылись неисчерпаемые богатства этих тайн" (47)[17].
На колоссальный антропологический "потенциал" молитвы Розария указывает Иоанн Павел II. Этой молитве он посвятил специальное Апостольское послание "Розарий Девы Марии". Среди прочего, Папа пишет следующее: "В свете размышлений о тайнах Христа нетрудно тщательно рассмотреть антропологическое значение Розария. Оно намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Погрузившись в созерцание Христа и размышление о вехах Его жизни, можно постичь правду о человеке. Важное утверждение II Ватиканского собора, к которому я неоднократно, со времени издания Энциклики 'Искупитель человека', обращался в своих трудах, гласит: 'В самом деле, тайна человека истинно проясняется лишь в тайне воплотившегося Слова' (Пастырская конституция о Церкви в современном мире 'Радость и надежда', 22). Розарий помогает нам открыться этому свету. Следуя по пути Христа, в котором путь человека... каждая тайна Розария, если как следует размышлять над ней, проливает свет на тайну человека"[18].
Учитывая христологический смысл молитвы Розария, можно сказать, что эта молитва имеет экуменический характер. При условии раскрытия ее подлинного библейского смысла, эта молитва может обрести достойное место в молитвенной практике христиан-некатоликов.
Примечания
- Откровенные рассказы странника духовному своему отцу. Свято- Троицкая Сергиева Лавра 1991. С.11.
- R. Cemus. Spotkac Chrystusa dzis. Warszawa-Lublin 1998. C. 13. Ср. Ф. Шпидлик. О молитве. Новосибирск 1994, с. 53.
- Ориген. О молитве. СПБ 1897. С.43.
- Цит по W. Laszewski. Katechizm w tajemnicach rozancowych. Warszawa 1998. C. 99.
- Laszewski. Ук. Соч. С.102
- Ольвье Клеман называет это "истощением" молитвы в ожидании Бога. См. О. Клеман. Истоки, Богословие Отцов древней Церкви. Текст и комментарии.. М 1992 с. 182.
- См. Добротолюбие. Свято-Троицкая Сергиева Лавра 1992. Т. 2. С. 140- 141. В данной статье будут рассмотрены элементы формирования практики непрестанной молитвы в русле православной и католической традиции. Темой отдельного исследования могло бы стать изучение практики непрестанной молитвы в евангелической традиции. Хотя, к примеру, в полемическом пылу Жан Кальвин и критиковал практику молитвы Розария ("Длинные молитвы сейчас в ходу у папистов... Одни, машинально бормоча "Аве Мария" и по сотни раз перебирая четки, лишь попусту тратят время; другие - в основном каноники и монахи, - днем и ночью распевая в церквах и читая молитвенники, фарисействуют перед народом" (Наставление в христианской вере, книга III, глава ХХ, 29). Цит по: .Ж. Кальвин. Наставление в христианской вере. Том II, Книга III. Пер. А. Д. Бакулов. М: РГГУ 1998. С. 348), однако в другом месте он указывал на важность и значимость непрестанной молитвы в жизни христианина ("В псалмах Давида и других верующих часто можно видеть, что, когда казалось, будто, молясь, они только толкут воду в ступе и Бог глух к их прошениям, они не прекращали молитв" (Наставление в христианской вере, книга III, глава ХХ, 51. Там же. С. 373-374).
- Вот, к примеру, слова Псевдо-Макария: "Младенец неспособен ни к чему: он не может даже поспешить к матери на своих собственных ногах. Но он катается по земле, кричит, плачет, зовет ее, - и она проникается нежностью и волнением, видя свое дитя ищущим ее с таким нетерпением и плачем. Он не может сам соединиться с ней, но неустанно зовет ее, и она спешит к нему, полная любви, обнимает его, прижимает к сердцу, кормит, - и все это с невыразимой нежностью". Клеман, Истоки, с. 181.
- J. Salij. Bl. Alan de la Roche. B: Teksty o Matce Bozej. Dominikanie sredniowieczni. Nepokalanow 1992. C. 136.
- См. Laszewski. Ук. Соч. С.114.
- Современные экзегеты считают, что первоначально текст ангельского приветствия звучал: "Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою" (Лк 1, 28а), а вторая его часть ("Блаженна Ты между женами - Лк 1, 28б) была "перенесена" из Благословения Елизаветы (Лк 1, 42). Таким образом в формировании евангельского текста уже отразилась раннехристианская молитвенная практика. Подробнее о процессе формирования молитвы "Радуйся, Мария" см. R. Scherschel. Rozaniec - modlitwa Jezusowa Zachodu. Tlum. E. Misiolek. Poznan 1988, s. 46-92.
- И. Кудасевич. Матерь Искупителя. Пер. К. Войцель. Москва 2000, с. 31-32.
- R. Scherschel. Rozaniec - modlitwa jezusowa Zachodu. Tlum. E. Misiolek. Poznan 1988, s. 48.
- Там же, с. 69.
- Г. Бунге. Скудельные сосуды. Практика личной молитвы по преданию святых отцов. Рига 1999. С. 39.
- Бунге. Ук. Соч., с. 41.
- Как почитать Пресвятую Богородицу. Апостольское наставление Marialis cultus Его Святейшества Папы Римского Павла VI "О правильном устроении и развитии почитания Пресвятой Девы Марии". Непокалянов 1994, с. 65-66.
- Rosarium Virginis Mariae. Розарий Девы Марии. Апостольское послание о Святом Розарии Святейшего Отца Иоанна Павла II епископату, духовенству и верующим. В: Roma locuta. Документы Апостольского Престола. Приложение к газете "Свет Евангелия". № 9 (9), 25 декабря 2002 г., 25.