Влада и Владыка

— Владыка Любомир, недавно Вы вместе с патриархом УПЦ КП Филаретом и руководителями ряда протестантских церквей подписали заявление, которое в политических кругах назвали «в поддержку Президента Ющенко». Как Вы оцениваете процессы, происходящие сейчас во властном треугольнике, и правда ли, что Вы поддержали проведение досрочных выборов?

— Нашей целью не было поддерживать ту или иную ветвь власти, а прежде всего дать народу немного надежды, чтобы люди не думали, будто церковь забыла о них, будто Бог забыл о них. С другой стороны, там имелось упоминание о возможных выборах, и это было интерпретировано (поскольку это также позиция Президента) в пользу Ющенко — по очень простой причине: мы не знали другой возможности вызвать реакцию народа. Мы чувствуем, в такой сложной ситуации — это дело не договорённостей между главой государства и премьером — мол, ты дай мне одно, а я дам тебе другое. Ситуация дошла до того, что нужно было проконсультироваться с народом. Поскольку всё так выглядит, что между народом и властью нет контакта. И было бы очень хорошо, если бы политики, наконец, поняли и дали народу такую возможность – реагировать. Это более естественный способ — спокойнее было бы посредством выборов. И суть даже не в выборах, а в том, чтобы советоваться с народом. А также политики зашли в такой тупик, запутались настолько, что им нужно спросить у народа: «Довольны ли вы нами или нет?». Эти депутаты, Верховная Рада, получают от народа мандат. Они не получают неограниченной власти. Такое впечатление сложилось на протяжении последних месяцев или даже лет — словно Верховная Рада может делать всё, что хочет. Но мне кажется, такого народ Верховной Раде не поручал. Поэтому наша позиция не была на той или иной стороне, поддержать тех или иных — нужно было поддержать народ.

— Ваш голос услышали? Была ли какая-то реакция со стороны секретариата Президента?
— Нет. Обычно ничего не бывает, всегда реагирует только пресса. Но я не припоминаю, чтобы на какие-то наши обращения кто-нибудь отвечал. Да мы и не ждём этого.

— Разве не удивительно? Президент — человек верующий, и премьер, а реакции на слова высших церковных иерархов нет. Это нормальная ситуация?
— Если бы Президент сказал: «Я благодарю вас за то, что вы обращались к народу», — это хорошо; если бы он сказал: «Благодарю, что вы меня поддержали», — это было бы для нас обидно, ведь мы не политическая организация, которая действует по заказу.

— Как Вы относитесь к высказываниям в Верховной Раде, вплоть до обращений в Ватикан, мол, греко-католики выступили на стороне «оранжевых» и Президента?
— Знаете, меня это не волнует. То, что до нас дошло, — стенограмма о дискуссии и текст, который был опубликован. Его написали эмоционально, плохо обработали, и нам было очень неприятно: нас осудили, не выслушав. Если действительно Верховной Раде были неприятны наши слова, они могли кого-то делегировать и спросить, действительно ли церковь хочет поддерживать, и мы бы всё объяснили. Но они решили сразу же написать Папе, осудив нас и сделав виновными, не дав возможности оправдаться. А второе — это слова, мол, нам не хватает мудрости толерантности, и что нам нужно учиться этому у иностранных коллег. Но мы же не дети.

— Вы настаиваете на том, что УГКЦ вне политики, но в церкви есть члены и Партии регионов, и «Нашей Украины». Случаются ли конфликты внутри церкви между людьми из разных партий?
— Я думаю, они должны быть. А мы как церковные люди не вмешиваемся в это. Но эти конфликты должны быть очень толерантными и сдержанными. Я уважаю тебя, потому что ты есть человек и у тебя есть свои убеждения, но уважь и меня, потому что у меня убеждения другие. Меня бы порадовало, если бы возникла такая дискуссия, на таком уровне. Я буду очень рад общаться со всеми, кто лично ко мне хочет прийти, к какой бы партии он ни принадлежал.

— Пробовали Вы разговаривать с людьми, в частности из Московского патриархата, политических партий и движений, которые выступают против присутствия греко-католического центра в Киеве и против Вас лично?
— Формально мы не разговаривали. Для того, чтобы говорить с кем-то, нужно, как минимум, почувствовать желание говорить и быть выслушанным. Я его не ощутил. Нет такого желания. Расскажите нам о себе, а мы расскажем о себе.

— Если, например, мы через журнал обратимся к Наталье Витренко, которая под будущим кафедральным собором УГКЦ выступала с резкими заявлениями против униатов. Вы согласились бы с ней встретиться?
— А почему нет? Ведь со всеми можно поговорить! Было бы желание общаться, а не только кричать и обвинять.

— Есть ли прогресс в Ваших контактах с Московским патриархатом?
— Да, на бытовом уровне. В области образования, социальной сферы. С нами хорошо общаются, выступают вместе. Но на официальном уровне − таких контактов нет.

— Вы смиренно ожидаете того времени, когда иерархи Русской православной церкви созреют для этого разговора, или делаете какие-то шаги навстречу?
— Общим знакомым я намекнул, что был бы рад, если бы те хотели говорить. Иногда доходило до таких разговоров благодаря третьим лицам. Но очень всё сложно получается. Хотя и это лучше, чем ничего.

— Кто мог бы стать посредником?
— Разные люди.

— Государство?
— Мой опыт показывает, что это удел частных лиц, имеющих знакомства на таком уровне. Если на официальном — сразу возникает подозрение, что будет насилие, напряжение мысли, какая-то нечестность. Например, со стороны Московского патриархата и Ватикана 6-7 лет назад были попытки организовывать общение между нами. Но они ничего не дали.

— Что передать верующим? Им ждать? Молиться?
— Общаться на своём уровне, и не считать никого врагом. Твой сосед из Московского патриархата? Будь ему добрым соседом, не сторонись его. Будь человеком среди людей...

— Как Вы относитесь к идее, которую неоднократно провозглашал Президент: в Украине должна быть единая поместная церковь? Многие считают это нереальным.
— Государство не может привести церкви к единству. Но оно должно этому способствовать. То есть — создавать условия, при которых каждая церковь абсолютно равноправна. А большее от государства не зависит. Это дело религии. И тогда должны сказать своё слово люди, ответственные за церковную жизнь. Подстёгиваемые государством, они могут прийти, но теста из этого не замесишь. Сама мысль — xорошая. Ведь разница между православными – только политического порядка. Нет между Московским патриархатом, Киевским патриархатом, Автокефальной церковью существенного различия веры. Мне кажется, что единственная причина, которая разъединяет — политика.

— На неделе исполнилось 80 лет Вселенскому понтифику. Вы знаете его и знали его предшественника. Что у них общего и что их отличает?
— Я думаю, что их всегда беспокоил недостаток внутренней дисциплины веры, тенденция по-своему всё интерпретировать. Папа Иоанн Павел ІІ – его рукопожатие было жестом человека-рабочего. А рукопожатие Папы Бенедикта XVI — как профессора. И тот и другой с вами искренне здороваются, но чувствуете по их рукам другой тип человека. Есть много общего — потому что Папы нынешний и его предшественник долго вместе работали, служили церкви. Если между ними не было бы хорошего взаимопонимания, то они так долго не сотрудничали бы. С другой стороны, есть разные типы людей — это естественно. Из польской культуры, из немецкой… И у каждого свой стиль. Папа Иоанн Павел ІІ очень радостно встречался со всеми людьми. У этого Папы, может, также и в силу его возраста, меньше таких непосредственных контактов. Тот Папа был экстраверт, шёл в народ. Этот, может, немного более сдержанный. Хотя и не убегает от народа, но общается меньше.

— Несколько дней назад отмечалось тридцатилетие Вашей хиротонии, вы получили епископский сан. Но половину этого срока Вы были необъявленным епископом. Почему так произошло?
— Таковы обстоятельства… Ибо светлой памяти патриарх Иосиф Слипый хотел обеспечить, чтобы были епископы УГКЦ в то время, когда в Украине ещё под властью Советского Союза уничтожили всех наших владык. Потому что тут и в подполье были епископы, даже во времена преследований, и КГБ о них знал. Но был определённый момент, когда казалось, что могут очень жестоко поступить против них, прямо всех физически уничтожить. Против такой возможности Блаженнейший Иосиф Слипый сделал шаг, чтобы обеспечить продолжение церкви.

— Людей, подобных Вам, было много?
— Трое.

— А кто именно?
— Отец Степан Чмиль и владыка Иван Хома. Отец Чмиль умер где-то в 1980-м, а Владыка Хома — несколько лет назад в Риме.

— Планируете ли Вы на протяжении 2007 г. предпринимать какие-то шаги, которые бы способствовали религиозному взаимопониманию? Есть ли, например, план у церкви на год, как бизнес-план у предпринимателя?
— Очень актуальный вопрос. Поскольку именно в последние дни мы решили: что-то похожее нужно сделать. Но что из этого получится, что мы сделаем — я не знаю. Однако будем стараться каким-то образом выйти из этого тупика. Ведь все мы сидим. Каждая церковная община сидит на своём подворье, довольная собой, может, немного в страхе, как бы кто-то их не тронул. Но общения нет. Нет движения. Может, нужно будет подумать над этим. Чтобы дать толчок. Не насильственный, не дай Боже. Чтобы мы из этого бездействия, почти безнадёжного, хоть как-то сдвинулись.

— Планируется ли создание новых епархий на Востоке Украины?
— Да. Мы открываем больше людей, чем мы думали. Даже в Киеве есть больше греко-католиков, чем мы надеялись. Люди отвыкли от обычаев, их нужно находить, будить. Но приходят священники молодые, энергичные, более эмоциональные, и они людей стимулируют. Мы не будем строить величавые дорогие храмы, а только такие, где было бы видно, что это − Божий храм.

— По некоторым данным, в Украине есть около 5 миллионов греко-католиков. Это совпадает с Вашими оценками?
— Мы говорим скорее о цифре между 4 и 4,5 миллионами. Сейчас надеемся сделать небольшое исследование, чтобы выяснить количество верующих, которые на самом деле чувствуют себя членами нашей церкви, независимо от того, сколько существует зарегистрированных общин.