Среди восточных Католических Церквей своего права есть и небольшая, до недавнего времени считавшаяся практически несуществующей, Российская Греко-Католическая Церковь, которую также именуют еще Российской Католической Церковью византийского обряда, а ее верующих - католиками славяно-византийского (в отличие от украино-византийского, русинского и др. обрядов византийской семьи) обряда. Именно историей этой небольшой, но знаменательной Церкви, пришлось серьезно заниматься автору этого доклада на протяжении последних лет. В этой истории, наиболее яркий, хотя и краткий период которой охватывает конец XIX и XX столетие, много знаменательных личностей и событий. И одной из ключевых фигур в ней остается Слуга Божий митрополит Андрей Шептицкий. Краткий обзор его участия в истории Русской Греко-Католической Церкви мы и попытаемся дать в нашем сообщении.
I. Предыстория
В современной историографии русских греко-католиков нередко считают, что история нашей Церкви начинается с движения мирян и духовенства в сторону Вселенской Церкви, инициированного, в частности, мыслью Владимира Соловьева в конце XIX в. Такое восприятие было иногда свойственно и для самих русских греко-католиков начала XX в., которые склонны были рассматривать свою общину как совершенно исторически самобытную, возникшую на чисто русской почве. Этот взгляд имеет под собой определенные и достаточно веские основания. В конце XIX – начале XX в. среди российских православных началось движение в сторону единства с Католической Церковью. Многие участники этого движения присоединялись к Католической Церкви, часто образуя первые, неформальные группы русских католиков византийского обряда. Среди них были и священники. Это движение в сторону католичества спонтанно было «спонтанным», не было никак инициировано извне, не являлось следствием какой-либо «унии» в привычном смысле этого слова, заключенной церковной иерархией. Тем не менее, самому митрополиту Андрею Шептицкому был свойственен несколько другой взгляд. Историю русской католической общины византийского обряда он рассматривал в контексте всей истории греко-католической общины в России и в связи с нею. На территории Российской Империи, как известно, находилось достаточное число греко-католиков вплоть до насильственной ликвидации Унии в 1839 г. Часть «униатских» земель осталась и на территории современной России – речь идет прежде всего о южных районах Псковской области и частях Смоленской и Тверской областей, где находились части Себежского и Велижского греко-католических благочиний, включавших мужской монастырь и десятки приходов. С 1805 г. в Санкт-Петербурге находилась Греко-Униатская Духовная Коллегия с домовой Церковью, в 1831 г. преобразованной в приходскую церковь св. Николая Чудотворца, к которой было приписано более шести сотен прихожан.
После насильственной ликвидации Унии на территории Российской Империи в 1839 г. (кроме Холмской Епархии, где она была ликвидирована позднее) часть священников и верующих сохранили верность своей Церкви. В Курске существовал даже особый «исправительный монастырь» для «упорствующих» униатских священников (до 1848 г.). На поселение высылались также и простые верующие крестьяне, отказавшиеся принять православие. Исторические свидетельства показывают, что на «воссоединенных» территориях тайно оставались симпатии в пользу унии. В своей статье об истории русского Экзархата (от 1927 г.) митрополит Андрей указывает, что бывшие униаты не раз пытались обратиться к представителям Рима за помощью. Он пишет:
«Его преосвященство кардинал Винцентий Ванутелли рассказывал, что при его возвращении из Москвы с коронации императора, когда его скорый поезд проезжал по территории бывшей Холмской епархии, тысячи крестьян из соседних деревень, узнав о проезде папского делегата, сбегались к пути следования поезда и, стоя на коленях, с обеих сторон железнодорожной линии, взывали к кардиналу о помощи и просили его благословения» [2, с. 174]
Там же митрополит Андрей рассказывал и о тайном посещении «бывших» униатов католическими пастырями для духовного окормления. С точки зрения митрополита Андрея представители русского греко-католического движения конца XIX в., как минимум духовно, - преемствовали этим преследуемым униатам прошлого. Наряду со вселенским сознанием митрополита Андрея, это было одной из причин, по которым он считал себя обязанным заботиться о нуждах этих верующих россиян-католиков.
II. Забота митрополита Андрея о русских католиках и его полномочия
После уничтожения унии в Российской Империи на ее территории оставалась еще канонически существующая греко-католическая епархия – Каменецкая. Будучи, в силу своего служения, также и местоблюстителем этой епархии, и видя нужды русских верующих, не имевших никаких возможностей получать нормальное духовное окормление в своей, византийской традиции, митрополит Андрей Шептицкий счел себя обязанным проявить о них епископскую заботу. В своей уже цитированной статье он писал: «На обширной территории русской империи, от прежде из нескольких епархий состоявшей Церкви, остался после гонений только след в виде Каменецкой епархии, канонически связанной с Львовом и на которую правительство не обратило внимания, считая, что ее епископ не будет иметь возможности проявлять свою деятельность в России. Галицкая метрополия, восстановленная в начале XIX в. была также канонически подчинена Львову. Как наследница метрополии Киевской, с которой она была соединена в течение столетий, она приняла во время гонений на униатов и уничтожения их епархий в России, под каноническую власть своего Львовского митрополита и Каменецкую епархию, епископ и епархиальный центр которой находились на русской территории. Таким образом, Галицкий митрополит оказался призванным заместить униатам их епископов в уничтоженных русским правительством, но канонически в действительности лишь вакантных епископских кафедрах в русских епархиях
В качестве митрополита Галиции и Каменецкого епископа, я был обязан принимать под свою защиту всех русских католиков, как мирян, так и православных священников, присоединявшихся к католической Церкви, так как почти все они входили в состав моей епархии. Такое положение вещей заставляло меня также считать себя единственным представителем канонического права и власти в рассеянных епархиях, никем более не управляемых <…>
<…> Я был вынужден видеть в себе единственного заместителя изгнанных епископов, так как соседние епископы латинского обряда не могли руководить католическими Церквами восточного обряда» [2, c. 174-175]
Эту точку зрения митрополит Андрей представил на аудиенции Папе Пию X, который согласился с ней и подтвердил все полномочия митрополита Андрея, просив, в прочем, до времени ограниченно пользоваться ими [2, с. 175, см. тж. 3, 4]. Чувствуя свою ответственность за судьбы русских греко-католиков, митрополит Андрей выказывал им свою пастырскую заботу, поддерживая с ними переписку (сохранилась, к примеру, достаточно обширная его переписка с русским католическим священником византийского обряда о. Иоанном Дейбнером, которому он оказывал, в т. ч. сатериальную помощь – см. [2, 109-121].
III. О. Алексий Зерчанинов как викарий Каменецкой епархии
В конце XIX и первые годы XX столетия существование структур для российских католиков византийского было практически невозможным, поскольку до 1905 г. российские гражданские законы запрещали переход из Православной Церкви (господствуюшего вероисповедания) в другие исповедания. Создание таких структур стало возможно, и то с ограничениями, лишь после издания Указа о веротерпимости (17 апреля 1905 г.). Пользуясь полномочиями, полученными от Папы Пия X (они были подтверждены письменно в 1907, и вновь подтверждались в последующие годы) [3, 82-91], митрополит Андрей 29 июня 1907 г. назначил своим наместником в России (формально – наместником Каменецкой епархии) русского священника о. Алексия Зерчанинова [5, док. №№ 53, 93]. Это положило начало каноническому устройству Российской Католической Церкви византийского обряда. Менее, чем через год (22 мая 1908 г.) о. Алексей был назначен Римом в качестве подчиненной непосредственно Риму же миссии для русских католиков восточного обряда [3, 90]. Это назначение Рима было, к сожалению, неудачным именно в том, что выводило о. Алексея из строгого канонического подчинения митрополиту Андрею. О. Алексей Зерчанинов был человеком, хотя и по-своему замечательным (сам пришел к католичеству, писал в защиту католической веры, претерпел преследования за католическую веру в царской России), но обладал трудным и неуживчивым характером; имел странные, отталкивавшие многих русских верующих литургические предпочтения (свободно внося элементы латинских богослужебных облачений и обычаев в славяно-византийскую литургию по единоличному своему решению). Все это привело к тому, что назначение его формальным главой русских католиков византийского обряда не помогло их должной организации. Многие не желали подчиняться ему и иметь с ним дело, он же, полагая, что все должны ему повиноваться – что канонически было верно – не предпринимал никаких усилий для собирания и упорядочивания должным образом церковного стада.
Обо всем этом митрополиту Андрею было хорошо известно – отчасти из переписки с русскими католиками-мирянами, отчасти из докладов Леонида Федорова, русского католика, впоследствии русского Экзарха, который, готовясь к работе на родине под руководством митрополита Андрея, несколько раз посещал по его поручению Россию и писал своему наставнику подробные отчеты об этих поездках. Все получаемые сведения выглядели неудовлетворительно и не могли не беспокоить митрополита Андрея. Русские греко-католики нуждались в лучшей церковной организации, хорошо устроенной и стоящей на твердом каноническом основании.
IV. Учреждение Экзархата и назначение Экзархом бл. Леонида Федорова
В качестве кандидата на роль человека, способного возглавить структурно зарождающуюся русскую Церковь митрополит Андрей видел о. Леонида Федорова. Родившийся в России в 1879 году, уроженец Санкт-Петербурга, самостоятельно пришедший к католичеству, Леонид Федоров хорошо знал Россию, ее быт, нравы и религиозную ситуацию. Вместе с тем он получил римское образование, формировался под руководством митрополита Андрея и в тесном контакте с ним. Он, таким образом, был человеком вместе «родным» для России и хорошо известным митрополиту, человеком, на которого митрополит Андрей мог полагаться и которому он мог вполне доверять. В этом мнении, судя по всему, еще более укрепили митрополита поездки о. Леонида в Россию: взвешенные и разумные оценки церковной действительности, которые он давал, его пастырское горение. Однако, события складывались таким образом, что упорядочение жизни греко-католиков в России, для которого митрополит Андрей имел все необходимые полномочия от Св. Престола, не было возможным и откладывалось. В 1914 году началась Первая мировая война. Находясь под австрийской властью, на территории, рассматривавшейся русскими властями как территория противника, митрополит Андрей воспринимался, как явствует из документов того времени, однозначно – в качестве агента влияния противника, а его деятельность – как враждебная России [см., в частности, 6]. Это серьезно связывало ему руки.
В России, куда он вернулся в 1914 г. в связи с начавшейся войной, о. Леонид Федоров, в качестве агента митрополита Андрея Шептицкого был отправлен под надзор в ссылку (формально «за деятельность, вредную для государственной безопасности» [7, док. II-22]. Сам митрополит Андрей, оказавшись на территории, занятой российскими войсками, был также арестован в 1915 г. и последующее время провел под надзором российских властей в ссылках.
Лишь в 1917 г., после окончательного крушения монархии и изменения политического строя в России, благодаря амнистии, объявленной политическим заключенным, и митрополит Андрей, и о. Леонид Федоров оказались на свободе и смогли приехать в Петербург. Здесь, при непосредственном участии митрополита Андрея, началась работа по каноническому устроению Русской Католической Церкви византийского обряда. Была создана подготовительная комиссия, целью которой была прежде всего реформа богослужение, очищение его от всяких чужеродных наслоений, имевших место в синодальном обряде. В ее состав вошел сам о. Леонид Федоров и два других русских священнико – о. Глеб Верховский и о. Диодор Колпинский. Комиссия подготовила проект литургических постановлений для русских католиков, опираясь на труды ведущих литургистов того времени – Никольского, Скабаллановича, Мансветова, Дмитриевского и других. По окончании работы комиссии был созван епархиальный Собор Греко-Католической Церкви в России. Начался Собор с торжественной литургии, отслуженной в Мальтийской Капелле Петрограда, 11 июня 1917 г. Эту литургию возглавил сам митрополит Андрей, во время нее был рукоположен в сан священника еще один россиянин – о. Владимир Абрикосов, будущий настоятель московского русского греко-католического прихода. Затем Собор переместился в актовый зал гимназии при латинском приходе св. Екатерины Александрийской. На соборе присутствовало все тогдашнее русское католическое духовенство византийского обряда. Был принят ряд постановлений, в выработке которых принимал активное участие о. Леонид Федоров. Эти постановления упорядочивали жизнь русских католиков-византийцев, отвечая на многие практические насущные вопросы: о календаре, о почитании святых, об одежде и поведении духовенства.
Но самым важным актом, имевшим место после Собора стало учреждение митрополитом Андреем, на основании полномочий, подтвержденных прежде св. Пием X Экзархата для русских католиков византийского обряда с назначением в качестве Экзарха о. Леонида Федорова. Грамота об этом датирована 31 мая (13 июня по новому стилю) 1917 г. Полномочия о. Леонида в качестве Экзарха митрополита Андрея распространялись на всю Россию, кроме Малороссии и Белоруссии. Экзарх наделялся епископской властью и теми полномочиями, которые обыкновенно имел правящий архиерей по нормам канонического права Католической Церкви того времени [7, док. № III-02, III-03]. Ему были подчинены все духовенство и верующие византийского обряда в России. Это назначение, как и все действия митрополита Андрея по устроению церковной жизни греко-католиков в России, было одобрено Папой Бенедиктом XV 24 февраля 1921, что снимало любые сомнения в каноничности произошедших событий у тех, у кого они еще могли остваться [7, док. III-29]. Экзарх о. Леонид Федоров иерархически был непосредственно подчинен митрополиту Андрею.
В бытность свою в Петрограде митрополит Андрей Шептицкий участвовал не только в Соборе русских греко-католиков, но и был одним из членов-учредителей общества Поборников Воссоединения Церквей, устроенного в Петрограде и включавшего как католиков, так и православных, заинтересованных в конечном восстановлении полноты церковного общения в Истине. Митрополит Андрей, пока находился в Петрограде, проводил богослужения в нескольких католических храмах города. До своего отъезда во Львов, митрополит Андрей смог побывать в Москве, в Новом Иерусалиме, где навестил престарелого православного епископа Смоленского Петра.
V. Жизнь Экзархата до начала открытых гонений. Митрополит Андрей и Экзархат
Получив соответствующие полномочия, о. Леонид Федоров начал трудную работу по упорядочению церковной жизни российских греко-католиков. Этот труд был связан со множеством препонов и трудно преодолимых препятствий. Главнейшее из них заключалось в том, что за время отсутствия нормального устройства русские католики-византийцы разделились на множество групп и общин, имевших не только разные позиции в отношении различных церковных вопросов (скажем, о том, каким должно быть богослужение), но и с подозрением относившихся друг к другу или избегавшим друг друга. Это было неизбежным следствием отстутствия единого, наделенного необходимыми правами, церковного руководства. Разногласия между русскими католиками затронули митрополита Андрея еще до его отъезда из Петрограда. За несколько дней до Собора группа прихожан о. Иоанна Дейбнера (который широко использовал в богослужении латинские литургические практики) обратилась к митрополиту с прошением ввести в практику русских католиков культ Сердца Иисусова и обычай выставления Святых Даров для поклонения, не свойственные славяно-византийской богослужебной традиции [7, док III-01]. Учитывая уже сложившееся в действительности употребление этих богослужебных обычаев, митрополит Андрей разрешает их употребление в качестве добавочных богослужений, с некоторыми ограничениями и видоизменив их форму, чтобы она более соответствовала византийской литургической традиции [7, док. III-08].
После отъезда митрополита Андрея проблемы, серьезно мешавшие служению о. Леонида Федорова, продолжились. Так, уже престарелый о. Алексий Зерчанинов считал для себя зазорным подчиняться более молодому и менее опытному, с его точки зрения, Экзарху. На основании того факта, что прежде он был назначен Римом в качестве возглавителя русских греко-католиков, он утверждал, что не может быть подвластен Экзарху, назначенному властью менее высокой и действовал по-своему. Попытки изменить это не привели ни к чему: старец был упрям и переубедить его не представлялось возможным. В результате, по-видимому, митрополит Андрей посоветовал о. Леониду оставить о. Алексия в покое, чтобы он служил так, как привык – кроме только общих богослужений возглавляемых Экзархом [7, док III-50].
Некоторые из русских священников оказывались неуравновешенными, тяжелыми в работе людьми – бывали и худшие случаи, так бывший старообрядческий священник о. Евстафий Сусалев оказался осведомителем МВД, что было серьезным ударом для о. Леонида [3, 349]. О. Иоанн Дейбнер, невыдержанный человек, игнорировал указания Экзарха, запрещавшего открыто нападать в проповедях на православие, чтобы вместо привлечения, верующие православные не впадали в раздражение и не отдалялись от католичества. Это также принесло о. Леониду немало волнений и он вынужден даже был пойти на крайнюю меру – временно запрещать о. Иоанну публичные выступления и проповедь [7, III-44,III-45, III-46]. Из документов того времени следует, что «бунтующие» и недовольные постепенным упорядочиванием церковной жизни священники и клирики находили поддержку у отдельных представителей латинского духовенства, а некоторые латинские священники в своем недоброжелательстве доходили до того, что писали доклады иерархии, представляющие деятельность отца Леонида в неблагом свете [7, III-41]. Не исключено, что подобные жалобы недовольных подчиненных о. Леонида получал и сам митрополит Андрей. Впрочем, он вполне доверял своему ставленнику и полагался на него.
Несмотря на эти препятствия и проблемы, жизнь Экзархата постепенно входила в должное русло. На момент 1922 г. численность верующих Экзархата составляла около 380 человек – и это при том, что за 1921-22 год, по оценкам Экзарха, около 2000 верующих умерли от голода и болезней или выехали из страны. Действовало две женских монашеских общины (община матери Екатерины Абрикосовой в Москве и община сестер из двух человек в Петербурге), издавался (еще с 1913 г.) журнал «Слово Истины», действовало католическое братство во имя св. Иоанна Златоуста, имевшее целью содействие надлежащему благолепию богослужений, действовали просветительские и благотворительные кружки [см. 8]
VI. Уничтожение русских греко-католиков в годы советских гонений. Старания митрополита Андрея по сохранению Экзархата
Однако со временем нарастало напряжение со стороны Советской власти в отношении Церкви, постепенно превратившись в открытые гонения, в ходе которых были уничтожены физически или погибли от тяжелых испытаний все священники и почти все активные верующие Экзархата. В Петрограде положение начало усложняться с 1918 года, когда, одновременно с рядом других изданий власти закрыли журнал «Слово Истины». Согласно декрету от 20 января 1918 года церковные здания и имущество стали считаться собственностью государства. Для того, чтобы церкви оставались открытыми, согласно новым законам прихожане должны были заключить с государством договор о пользовании церковными зданиями и имуществом. В 1919 году необходимость урегулирования этого вопроса стала довольно острой. Форма договора, предлагавшаяся государством, противоречила традициям и законам Католической Церкви. Приходилось идти на некоторые компромиссы, поскольку оставалась надежда на то, что удастся позже уладить этот вопрос. При этом с 1920 года ЧК устанавливает наблюдение за общиной русских католиков в Петрограде.
В 1922 году католические общины сталкиваются с проблемами в связи с тем, что сопротивляются кампании по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих, которая проводилась советскими властями. Разумеется, до голодающих эти ценности не доходили и были формой узаконенного грабежа. Сталкивается с этой проблемой и община русских католиков, но удается избежать изъятия, уплатив выкуп.
К концу 1922 года власти начинают жестко требовать от верующих подписания новых договоров о пользовании храмами, категорически неприемлемых с точки зрения установлений Церкви. В связи с отказом это сделать, Петроградский губисполком 25 ноября 1922 года принимают решение о закрытии всех католических храмов города, включая и приход русских греко-католиков.
В Москве дела обстоят не лучше. На собраниях, которые проходят в московском приходе с участием православного духовенства, присутствует осведомитель ГПУ (Главное Политическое Управление). По его доносам в 1922 г. арестовывают ряд участников этих встреч. Затем арестовывается о. Владимир Абрикосов и приговаривается к смерти, с последующей заменой казни высылкой за границу.
Власти открывают дело по обвинению католического духовенства во главе с латинским архиепископом Яном Цепляком. Цель процесса – дискредитация Католической Церкви. Предчувствуя арест, Экзарх Леонид Федоров разделяет Экзархат на две части с центрами в Петрограде и в Москве, поручая управление ими в случае своего ареста двум священникам. О. Алексей Зерчанинов назначается управляющим Петроградской части Экзархата, а о. Николай Александров (рукоположенный уже при о. Леониде Федорове) – Московской.
В 1923 г. о. Леонид арестован в Москве. После показательного процесса над ним и другими служителями Церкви, он приговаривается к 10 годам тюремного заключения. Двум другим подсудимым – еп. Яну Цепляку и о. Константину Будкевичу вынесен смертный приговор (епископ смог выехать за границу, о. Будкевич – расстрелян). Экзарх отбывал наказание в Бутырской, затем в Сокольнической и Лефортовской тюрьмах Москвы. Вплоть до октября 1923 года у него сохранялась возможность встречаться с верующими на свиданиях, влияя на жизнь Экзархата. В это время власти окончательно закрывают русский католический храм византийского обряда в Петрограде.
По ходатайству Политического Красного Креста о. Леонид Федоров был досрочно освобожден из тюрьмы 26 апреля 1926 года с запретом проживания в 6 крупных городах. Жил в Калуге. В августе 1926 года, во время поездки в Могилев, куда он выехал по приглашению знакомого католического священника, чтобы совершить богослужения для местных униатов, его снова арестовывают. После процесса, во время которого он находился в тюрьме ГПУ на Лубянке, его приговаривают к трем годам лагерей и отправляют на Соловки. В 1929 г. он освобождается и отправляется в ссылку под Архангельск. После ссылки, получив запрет на проживание в 6 крупнейших городах России, поселяется в г. Вятка (Киров), где и скончался 7 марта 1934 г. Экзархат остается без своего возглавителя.
В рамках этого доклада невозможно подробно рассмотреть весь длинный мартиролог русских католиков – как уже было сказано, так или иначе пострадали за веру все священники и активные верующие Экзархата. Это, в некоторой степени, уникальная ситуация даже для советских гонений.
По некоторым данным в 1926 г., когда Экзарх находится в заключении, его верующие и он сам подчиняются Апостольским Престолом власти латинского Апостольского Администратора Московского, преосвященного еп. Пия Неве. о. Леонид назначается генеральным викарием еп. Неве для католиков славянского обряда [7, IV-13]. Некоторыми авторами утверждается, что российский Экзархат был и вовсе упразднен [9, с. 152], что однако не имеет никаких документальных подтверждений – впрочем, даже если бы такое упразднение имело место, для нашего времени оно бы не имело значения в силу описанных ниже последующих событий.
Поскольку о. Леонид – в заключении и не может управлять Экзархатом, в качестве его заместителя – вице-экзарха в подчинении у того же еп. Неве был назначен о. Сергий Соловьев [10, с. 157] (арестован в начале 1931 года, был сломан в заключении, умер в 1942 г. в Казани в состоянии душевной болезни). Впоследствии (с 1933 г.) функцию викарного епископа для верующих восточного обряда в подчинении у того же еп. Неве выполнял православный архиеписком Варфоломей (Ремов), тайно вступивший в общение с Католической Церковью в 1932 г. (арестован и расстрелян в 1935 г.) [11, с. 311]. Поскольку коммуникации как с Россией, так и с Римом в то время были весьма затруднены, мы не знаем, был ли митрополит Андрей осведомлен об обоих этих назначениях. В 1936 выехал на лечение и не был допущен обратно в СССР еп. Неве. Российские верующие византийского обряда, таким образом, снова остались без всякого иерархического возглавления.
В этой ситуации митрополит Андрей, несмотря на то, что и сам находится в очень нелегком положении, не перестает заботиться о судьбах российского Экзархата, насколько это вообще возможно в сложившемся положении. Используя все те же полномочия, что и при создании Экзархата, которые не отзывались св. Престолом, 9 октября 1939 г. он разделяет всю Советскую Россию на Экзархаты Апостольской Столицы, назначив Преосвященного епископа Николая (Чарнецкого) Экзархом Волыни, Холмщины и Подляшься, о. Климентия Шептицкого, игумена студитов – Экзархом Великой России и Сибири, о. Иосифа Слипаго – Экзархом Великой Украины, и – позднее – еп. Антония Неманцевича - Экзархом Белоруссии [2, док. №№ 135, 143, 147]. В 1940 г. прошел Собор Экзархов под возглавлением митрополита Андрея. Поскольку в сложившихся условиях связь с Римом была невозможна, он состоялся без предварительного одобрения Папы, а его постановления было решено считать действительными вплоть до определения Апостольского Престола.
В сентябре 1940 года митрополит Андрей получил письмо от кардинала Алоизия Мальоне, госсекретаря Ватикана. В нем ему выражалась благодарность за ранее осуществлявшееся служения и указывалось, что прежде имевшиеся у него полномочия отзываются с этого момента Апостольским Престолом. Этот отзыв полномочий, вступая в силу с момента получения письма, не затрагивал действительности принятого решения о назначении Экзархов. Об их назначении и принятых в связи с этим решениях был проинформирован Рим. Ответ из рима, последовавший в декабре 1941 года уведомлял, что Святой Престол утверждает назначенных митрополитом Андреем лиц в качестве Апостольских Экзархом. Тем же письмом митрополит Андрей назначался делегатом Святого Престола для управления Экзархами. В 1942 году, на втором Соборе Экзархов были определены границы Экзархатов – в великороссийский Экзархат вошли «этническая Великороссия, Финляндия и Сибирь» [2, док. № 147].
Назначение бл. Климентия Шептицкого Экзархом России было в значительной мере формальным актом, поскольку его сообщение с подвластной ему территорией было практически неосуществимо. Тем не менее, имея надежду на то, что возможность осуществлять обязанности Экзарха у него появится, о. Климентий готовился к этому дню, размышляя о дальнейшей работе и готовя необходимую литературу, думая о возможностях миссии в имевшейся ситуации [см. 12]. Его надеждам не суждено было осуществиться – в 1947 году он был арестован советской властью и скончался в заключении, на территории современной России, 1 мая 1951 г. в г. Владимире [там же, ч. 2, с. 25].
В литературе также упоминается о якобы имевшем место назначении митрополитом Андреем священника-иезуита о. Виктора Новикова «Экзархом Сибири» [10, с. 290]. Это назначение якобы имело место в 1939-1940 гг. Между тем, эта информация кажется ошибочной. Не представляется возможным, чтобы митрополит Андрей, уже назначив Экзарха на эту территорию, назначал на нее же экзархом иного человека, тем более, что «Экзархата Сибири» не упоминается ни в каких документах. Более вероятно, что о. Виктору, ехавшему тайно в Россию, были даны полномочия вице-экзарха Сибири, в подчинении Экзарху Климентию Шептицкому. Это особенно вероятно в свете того, что позже, в 1942 г. о. Климентий размышлял о возможном разделении своего Экзархата на российский и сибирский с назначением для Сибири генерального викария [12, ч. 2, с. 19].
Еще до смерти Экзарха Климентия Шептицкого, в 1944 году, митрополит Андрей Шептицкий завершает свой земной путь. Этот человек, значение которого для истории Вселенской Церкви и особенно украинского и русского греко-католичества невозможно переоценить, на протяжении всего своего архипастырского служения заботился не только о ближайшей своей – украинской – пастве, но и о переживающей сложные времена становления Российской Греко-Католической Церкви. Память о нем, как об одном из Отцов-основателей нашей Церкви сохраняют и верующие постепенно возрождающихся сегодня в России греко-католических общин – возрождающихся из пепла, после практически полного уничтожения традиции предшественников по вере. Хочется думать, что пример отеческой заботы великого пастыря украинской Церкви будет и для наших братьев на Украине своеобразным духовным завещанием – помогать российским собратьям в их трудностях, нуждах и бедах, на нелегком пути церковного возрождения.
VIII. Миссионерская позиция митрополита Андрея в его концепции Экзархата
Завершить этот доклад хочется изложением миссионерского видения митрополита Андрея, которым он руководствовался при создании российского греко-католического Экзархата. Это видение, как нам представляется, и сегодня сохраняет свою актуальность. Уместно процитировать изложение этого взгляда, приведенное самим митрополитом Андреем в его статье о российском Экзархате, к которой мы уже обращались в начале этого выступления:
«Многочисленны пути, ведущие к воссоединению Церквей, и даже самые убежденные апостолы этого чаемого единения не утсанавливают тех или других способов для его осуществления. Одни видят в религиозном подъеме среди православных путь сближения западных и восточных христиан, ведущий к церковному единению. Другие считают единичные воссоединения с Католической Церковью лучшим разрешением этого вопроса. Я не ставлю себе здесь задачей разбирать эти разнообразные мнения <…>
Мысль папы Пия X об учреждении экзархата для русских католиков поддерживалась и папой Бенедиктом XV и является самым мудрым и справедливым решением вопрос; так как вопреки всему, что говорят сторонники и приверженцы будущего, охватывающего широкие слои населения, церковного воссоединения без всякого прозелитизма со стороны католиков, всегда найдутся среди православных желающие немедленного личного воссоединения с Католической Церковью. Число их, уже теперь довольно значительное, будет все возрастать. Католическая Церковь уже теперь – с учреждением русского католического экзархата – легализует положение русских католиков и одновременно дает наглядный пример русской Церкви, воссоединившейся с Католической.
<…> общее благо требует, чтобы восточные христиане, православные, возвращающиеся к церковному единству, не чувствовали бы себя чуждыми в Церкви, с самого начала привыкали бы видеть в ней материнскую заботу и любовь, одинаковую для всех ее детей. <…>
Чтобы избежать <…> опасности, чтобы дать некатоликам ясное понятие об идее вселенскости, этого основного, важнейшего признака Церкви Христовой, надо дать воссоединяющимся с Католической Церковью, поскольку это возможно, в Церкви то месть, какое они имели бы в ней, если бы не произошел роковой разрыв между Западом и Востоком и они не нарушили бы церковного единства. Только тогда поймут они, какие источники живой воды таятся в действительном единении всех членов Тела Христова» [2, 170-172].
В своей статье митрополит Андрей, предвосхищая учение Второго Ватиканского Собора о природе и месте восточных католических Церквей ясно указывает на предпочтительность учреждения своих структур и назначения своих иерархов для верующих восточных обрядов – а не подчинения их иерархам латинского обряда, даже если эти верующие весьма малочисленны. Митрополит Андрей обосновывает эту необходимость скорее исходя из требований миссионерских и, как бы мы сегодня сказали, подлинно экуменических. Второй Ватиканский Собор соглашается с этой его позицией и расширяет ее, предлагая фактически экклесиологические основания для этого требования в том понятии «обряда», которое он вводит в Декрете о Восточных Католических Церквях . В эпоху активного диалога с отделенными братьями мысль митрополита Андрея становится не менее, а только более актуальной. Ведь именно отношением к верующими восточных обрядов внутри Церкви Католическая Церковь дает им свидетельство – какой была бы церковная жизнь, если бы мы вновь, в согласии с заветом Господа Иисуса Христа, все были едины.
Павел Парфентьев
историк церкви, Российская Греко-Католическая Церковь
Доклад на конференции «Митрополит Андрей Шептицкий: церковно-религиозная и общественно-политическая деятельность»
Одесса, 2007.
Библиография
- Павел Парфентьев, В России мы не гости (визит кардинала Вальтера Каспера в Россию в феврале 2004 года: комментарий российского греко-католика), Львiв, «Свiчадо», 2004
- Митрополит Андрей Шептицький: Життя I Дiяльнiсть, Церква i церковна єднiсть (Документи I Матерiали, 1899-1944), т. I, Львiв, «Свiчадо», 1995
- Диакон Василий ЧСВ, Леонид Федоров: жизнь и деятельность, Львiв, 1993
- Юдин А., Леонид Федоров, М.: «Христианская Россия», 2002
- Митрополит Андрей Шептицький i греко-католики в Росii, Книга I, документи i матерiали, 1899-1917, Львiв, Видавництво УКУ, 2004
- Одинцов М., «Вся его работа проникнута сплошной ненавистью, злобой и крайней враждой по отношению к России…» (документы, письма, свидетельства современников об униатском митрополите Галицком Андрее Шептицком, 1914-1917 гг.), журнал «Исторический Архив», 2000, №№2-3.
- «С терпением мы должны нести крест свой…»: документы и материалы о жизни и деятельности блаженного священномученика экзарха Леонида (Федорова), сборник документов, сост. П. Парфентьев, СПб., «Керигма», 2004.
- Парфентьев П., доклад «Судьба Российской Греко-Католической Церкви во время советских репрессий», рукопись.
- «Логос», № 48, 1993, Брюссель-Москва
- Чаплицкий Б., Осипова И, Книга памяти: Мартиролог Католической Церкви в СССР, М.:, «Серебряные нити», 2000
- Венгер А., Рим и Москва: 1900-1950, М.:, «Русский Путь», 2000
- Игумен Ростислав (Колупаев), Священномученик архимандрит Климент Шептицкий (1869-1951) как второй Всероссийский Экзарх // «Слово Истины» - № 3/2004, сс. 20-29, №4/2005, сс. 16-28